gothic poem.
Осенние листья хоронят, тех, кого скрыла пластами земля.
Их крики и стоны тревожат в бессонные, темные ночи меня,
А лица, что в камне, плачут, опуская свой мертвенный взгляд.
Я ложусь на завалы чьих-то костей, купаясь в тепле, я больна.
Ядовитые ветви колючих дерев, истязали, впуская свой яд,
Стая бесов презренных во мне раздирала на части твой скальп.
Разрасталось холодное время, вырываю я белые перья, горят…
Унесу на костлявое ложе, где белесые крылья в огне шелестят.
Одержимое солнце мне светит, в могилах родные хрипят,
Вновь оплачу проклятое бремя, вновь убью, забирая скелет.
Под холодной луной бесовские пляски и песни меня совратят,
Мне судьбою жестокой положено их слащать еще тысячи лет.
Снег растает от дьявольских танцев, обнаженные пальцы багрят,
И, я вижу сквозь пламя кольцо, как на бесах молния сшита.
Слышишь? это камень плиты сполз под силою ветра, бесы шипят,
Расползаясь плевком и теряя свой смысл безумного пляса, убито.
Обжигаясь губами о капли ядовитых колючих дерев, глаза опускаю
На плаху, где гнездится в кровавых иголках невинный мой грех.
На разбитых стенах гробницы разрастается мгла чумная,
В пору ночи танцую я вальс с мертвецом, наполняясь жаждой утех.
Возношусь я греховной жаждою, меж облезлых пещер блуждая,
Опускаясь в темные воды реки, омываю три шрама шестерки.
Залижу раны душ горькой кровью, богам высшим вызов бросая.
Ласкай жаром – воздух проклятый, в вены пустые мои затекая.
(с)